STORY
Мишель Мерсье: Страсти по Анжелике
Она родилась за несколько месяцев до начала Второй мировой войны. Был первый день 1939 года, и малышка могла бы стать настоящим новогодним подарком для родителей. Но родители, владельцы крупной фармацевтической компании, мечтали о мальчике, который унаследует их дело и состояние. Долгими осенними вечерами они фантазировали на тему того, как их сын прославит фамилию Мерсье во всем мире. Но родилась она. Появлению девочки обрадовался только дед Рене. Между стариком и ребенком завязалась настоящая дружба. Пожалуй, это был единственный человек на свете, который искренне ее любил. Наверное, настолько сильно, насколько мать ее ненавидела. Позднее часы, проведенные рядом с дедом, она назовет самыми яркими и счастливыми детскими воспоминаниями.
После войны шестилетняя Жоселин заявила родителям, что станет балериной. Правда, отец и после этого считал, что дочь будет фармацевтом и заменит ему сына. Матери же вообще не было дела до старшей, так как она полностью была поглощена воспитанием младшей дочери Мишель.
В школе Жоселин считалась не только первой красавицей, но и неплохой ученицей. Но учиться ей было скучно. «В детстве я больше всего любила танцевать, — вспоминает Мерсье в своих мемуарах. — Видя, что я все время подпрыгиваю, учителя посоветовали родителям записать меня в танцевальный кружок».
Оказавшись у станка, Мерсье быстро начала делать успехи. Она не отличалась идеальными физическими данными, но компенсировала все невероятным усердием. «Это было тяжело. Я мучилась. Однажды некий преподаватель танцев сломал метлу о мою поясницу, потому что я держалась недостаточно прямо, — рассказывала она. — Но я научилась никогда не жаловаться и не плакать».
Мерсье вспоминает, как ее срочно госпитализировали из-за приступа аппендицита. После операции Жоселин был на неделю предписан постельный режим. Но юная танцовщица не могла пропустить проходивший в те дни конкурс в Оперный театр. Вскочив с постели, она поспешила участвовать. «Шов саднил ужасно, — вспоминает Мерсье. — В экзаменационном классе никто не ждал моего появления. И если девочки-участницы были со мной достаточно любезны, то их матери — вне себя от ярости. Их лица, замкнутые и враждебные, внушали мне ужас».
Когда до выхода на сцену оставались считанные минуты, девочка обнаружила, что у ее пуантов подрезаны ленты. Пока она искала, чем их закрепить, уже нужно было выходить на сцену. И только здесь юная балерина заметила, что в сами пуанты были насыпаны гвозди. Но Жоселин станцевала так, будто к ее ногам были привязаны волшебные крылья.
Успех был ошеломительным — Жоселин получила первое место. Но во время показательного выступления потеряла сознание, и ее срочно отвезли в больницу. Приехавшие туда родители, вспоминала Мерсье, были потрясены «тем, что их дочь без сознания и в костюме балерины, тогда как они оставили меня в постели, одетую в ночную рубашку». Юную балерину сильно огорчало равнодушие родителей к ее успехам на сцене.
Неожиданно в семействе Мерсье случилось несчастье: умерла младшая дочь Мишель. Угловатая и тихая, она была любимицей у родителей, их надеждой и опорой в будущем. Они не сомневались, что Мишель со временем станет во главе их семейного дела. Мерсье ненавидели красоту, упорство и врожденное кокетство старшей Жоселин и при удобном случае ставили ей в пример младшую. «Моя мать беспрестанно терроризировала всех вокруг — она была вспыльчива и создавала много шума, провоцируя скандалы везде, где находилась. И, стоя у окна класса, я была в ужасе от мысли, что мать появится на школьном дворе и устроит потасовку — она постоянно обещала это сделать», — писала позже Мерсье в своей книге.
После смерти младшей дочери Мишель родители вообще перестали обращать внимание на старшую. Жоселин со своими мечтами стать балериной и вечно шатающимися под окнами кавалерами вызывала у них только раздражение.
В ответ девушка тоже избавила себя от каких-либо обязательств перед родителями и устроилась в труппу престижного Оперного театра. В 1954 году в город приехал знаменитый шансонье, актер и режиссер Морис Шевалье. Для эпизода в своей картине «У меня было семь дочек» ему требовалась балерина. Эпизод снимали как раз в Оперном театре, и режиссер решил пригласить на эту крохотную роль кого-то из местных. Устроили кастинг. На сцене в первом ряду стояла подруга руководителя труппы. Жоселин досталось незавидное место в самом дальнем углу сцены. Но мэтра не обманешь — он заметил красавицу даже там и отдал ей роль.
Встреча с Шевалье была судьбоносной для многих талантливых молодых людей, ставших впоследствии настоящими звездами. Однажды он предсказал судьбу юной и неуверенной в себе Мирей Матье, решающим было знакомство с Шевалье в карьере Шарля Азнавура. Успех предсказал Морис Шевалье и Жоселин — он заверил девушку, что со своей красотой и талантом она многого добьется в кино. Но Мерсье мечтала только о балете.
Когда ей исполнилось шестнадцать, знакомый журналист и по совместительству поклонник познакомил девушку с легендарным Роланом Пети, который пригласил ее в Париж. И юная танцовщица, горячая поклонница Улановой, отправилась покорять столицу. Ее приняли в труппу, меценатом которой выступал Поль-Луи Вейе, известный в артистической среде как Командор — за подвиги, совершенные во время войны. Меценат тут же обратил внимание на юную красотку и начал за ней ухаживать.
Но Жоселин, воспитанная в строгости, даже представить не могла себя в роли любовницы. К чести пожилого ловеласа ему хватило разума, порядочности, а может быть, и любви спокойно воспринять отказ. Больше того — Поль-Луи и Жоселин стали друзьями. И именно благодаря Командору Мерсье познакомилась с Чарли Чаплином и Артуром Рубинштейном, которые опять посоветовали ей делать карьеру в кино. Но Жоселин только еще упорнее репетировала в балетном классе.
Известие о том, что труппу распускают, прогремело как гром среди ясного неба. Выяснилось, что супруга Пети Зизи Жанмар, ведущая балерина труппы, беременна. Руководство решило не искать новую приму, а просто распустить коллектив.
Жоселин была на грани отчаяния. Она могла все бросить, но нашла в себе силы остаться в Париже и даже нашла новую труппу, которая состояла из таких же молодых и одержимых балетом людей. Но и это счастье длилось недолго: конкуренты, обеспокоенные успехами труппы, сделали все, чтобы ее распустили. Разочаровавшись в Париже, Мерсье решила попытать счастья в Лондоне. Туманный Альбион встретил дерзкую француженку с распростертыми объятиями. Она быстро познакомилась со своими соотечественниками, которые привели ее во французскую балетную труппу. Жоселин тут же приступила к репетициям, внимая замечаниям и пожеланиям молодого руководителя. Она мечтала и строила планы. И вскоре худрук действительно пригласил ее для обсуждения контракта.
Дальнейшее, что происходило с ней за закрытыми дверями, Мерсье вспоминать не любит. Директор похвалил ее талант и рассказал о «семье», в которую ей предстоит вступить. Будущими «родственниками» Жоселин должны были стать он и еще трое мужчин из руководства. Волна тошноты, омерзения и предательства нахлынула на юную Мерсье. Она рванулась к двери и еще долго слышала за спиной насмешливый голос своего «благодетеля», который кричал ей вслед: «Дура!»
Расстроенная, она решила съездить в родительский дом в Ниццу, чтобы успокоиться и подумать, что делать дальше. Она еще не знала, что карьера балерины Жоселин Мерсье, увы, подошла к концу. Дома Жоселин не стала рассказывать родителям о случившемся. Слишком хорошо она помнила напутствие матери: «Ты шлюха! Из тебя никогда не выйдет артистки, а уж тем более жены и матери». Родители были просто уверены, что все это время их дочь провела в развлечениях и распутстве.
Но судьба, изрядно поколотившая девушку, решила ей улыбнуться. В Ниццу приехали кинематографисты снимать кино и обратились к сети аптек Мерсье за реквизитом. Господин Мерсье, как человек ответственный, решил сам проследить за доставкой на съемочную площадку необходимых вещей, и скучающая Жоселин увязалась за ним.
В ожидании отца девушка наткнулась на двух горячо спорящих мужчин, которые начали ее нагло разглядывать, чем сильно смутили. Спорщиками оказались режиссер Дени де Ла Пателльер и сценарист Мишель Одиар. Мужчины начинали работу над новой картиной «Поворот ручки» и искали актрису на вторую главную роль. Увидев на улице незнакомку, оба тут же поняли, что наконец нашли еще одну героиню для фильма и тотчас начали рассказывать Мерсье о будущей роли. «Желая только, чтобы от меня отстали, я ответила, что интересуюсь только классическими танцами и так будет всегда», — вспоминала позже она.
Пателльер и Одиар так легко не сдались. Вначале они убедили отца Мерсье, а тот в свою очередь уговорил дочь. Единственной проблемой на пути к славе у Мерсье оказалось ее имя, которое режиссер фильма счел слишком грубым. Поскольку Мерсье была несовершеннолетней, то опять пришлось обратиться к ее отцу с просьбой придумать сценическое имя дочери. «Итак, не посоветовавшись со мной, меня поставили перед фактом, что отныне мое имя Мишель», — вспоминала Мерсье. Актриса-дебютантка не могла поспорить: ведь так зовут ее коллегу по картине, великую актрису Мишель Морган, такое же имя носила умершая сестра. Да и родители были просто счастливы, что имя их любимой младшей доченьки снова зазвучит, его напишут в титрах.
Так Мишель Мерсье зажила новой жизнью. Ею управляло желание доказать родителям, что она сможет быть не хуже своей покойной сестры. А заодно, вопреки словам матери, создать свою собственную семью. К последнему Мишель Мерсье относилась крайне серьезно. «Я как безумная мечтала о великой и чудесной любви, но ни один мужчина не вызывал у меня желания, — позже вспоминала она. — В восемнадцать лет, имея за спиной два фильма, я по-прежнему оставалась девственницей. Я мечтала очутиться на седьмом небе, но не встретила никого, кто бы мне понравился и подставил короткую лестницу».
Ее первой любовью стал актер Джианни Эспозито. Настоящий романтик, он читал ей стихи и приглашал на прогулки верхом. «Джианни открывал ставни и окна, надевал костюм, и мы стояли с ним несколько часов, застыв в полном молчании, ожидая, когда придет время восхода солнца», — вспоминает Мишель.
Но постепенно Джианни стал вести себя, мягко говоря, странно. «Например, — рассказывает Мерсье, — он попросил меня сжечь в камине мою кружевную ночную рубашку, в которой я была в нашу первую ночь, а затем и всех плюшевых зверей, оставшихся от моего детства. Он говорил, что все это ненужные воспоминания, которые заполняют мои шкафы и мою память, нарушая мою связь с реальным временем». А ночные посиделки до восхода солнца и вовсе стали Мишель надоедать. «Мне хотелось оставаться в постели, лениться под одеялом и заниматься любовью», — вспоминает она. Постепенно интимные отношения вовсе исчезли из их жизни, Джианни погрузился в странный мистицизм, увлекся религией, принес книги Ганди и стал уверять возлюбленную, что дух индийского философа теперь будет воссоединяться с ними еженощно.
Уезжая на съемки, Мишель предложила любимому за время расставания проверить свои чувства. Если он не приедет к ней на съемки в Рим до 1 января 1959 года, чтобы начать новую, нормальную жизнь, то она порвет с ним...
На съемках в Риме Мерсье беспрестанно думала о Джи, но он молчал. «Я по-настоящему любила его и отказывалась ставить крест на наших отношениях. Мне его не хватало как морально, так и физически, — писала она позже в книге воспоминаний. — Поскольку я не могла любить сразу двух мужчин, то не смотрела на других, хотя предложений хватало».
Не посмотрела Мишель даже на иранского шаха Мохаммеда Реза Пехлеви, который пребывал в Риме с визитом. Интерес шаха к хрупким брюнеткам с пышными волосами был известен. Как и то, что восточный властелин искал себе новую жену взамен прежней, с которой не было детей, необходимых для продолжения рода.
Пехлеви был обходителен, но настойчив — Мерсье не смогла отказаться посетить его дом и познакомиться с окружением. Она восхищалась убранством комнат и коллекцией произведений искусства. Танцевала с ним на приеме вальс. Потом оказалась в его покоях, где Пехлеви подарил ей драгоценности и стал намекать на совместное будущее. Он представлялся ей милым и очаровательным, но «я думала только о моем Джианни, — с грустью вспоминает она. — Мне был нужен только он, и я отдала бы все вальсы мира со всеми шахами за две минуты тридцать пять секунд счастья в комнате прислуги, под крышей с протекающим потолком».
31 декабря 1958 года Мишель в очередной раз забежала к портье отеля, чтобы узнать, нет ли для нее послания — она все еще ждала весточки от Джи. Но почтовый ящик был пуст. Мишель плакала. Праздник был испорчен. И Новый год, и день ее 20-летия — она ведь родилась 1 января.
На новогодней вечеринке, будучи в абсолютно подавленном настроении, Мерсье познакомилась со своим будущим мужем. Его звали Андре Смагги. Он работал ассистентом режиссера, был невероятно талантлив и похож на американского актера Уильяма Холдена. На другой день после вечеринки они снова встретились, гуляли по римским улочкам: «Я была очарована его забавными рассказами и манерой себя вести».
Вскоре Мишель и Андре стали жить вместе, сняв дом в городе Пуасси на острове Миньо, и не желали расставаться ни на минуту. Когда Смагги предложили работать на съемках фильма «Лоуренс Аравийский», он потребовал у работодателей, чтобы с ним в киноэкспедицию поехала и Мишель. Пока Андре работал, она скучала от безделья на яхте продюсера картины.
В том же году они поженились. Андре много работал, они стали больше времени проводить порознь. Даже в брачную ночь Мишель была в одиночестве. Смагги в тот момент работал на съемках комедии Билли Уайлдера «Один, два, три» в Берлине и, оказавшись в восточной части города, был арестован и провел ночь в полицейском участке.
Однажды Андре уехал на съемки и не взял супругу с собой. Для Мишель это было ударом. «Я была счастлива следовать за ним, куда бы он ни ехал, соглашаясь даже принести в жертву мою артистическую карьеру», — говорила Мишель. Она, уже три месяца сидевшая без работы, позвонила агенту и попросила найти для нее какой-нибудь кинопроект. Агент нашла сразу два — «Морской разбойник» и «Остров потерявшихся девушек» снимались одновременно в одних и тех же декорациях. «Иногда это приводило к путанице, — вспоминает Мерсье. — В конце концов я перестала понимать, в каком фильме снимаюсь, так как у меня не было никаких ориентиров: аксессуары и костюмы использовались в обоих фильмах».
Ориентиром стал коллега Мишель по фильму «Остров потерявшихся девушек» Ги Медисон. Он с первого съемочного дня не скрывал своего интереса к партнерше. В обеих картинах Мишель играла несчастных девушек, попавших в тяжкие приключения, из которых их спасал мужчина-герой. Так произошло и за пределами съемочной площадки, в реальной жизни. «Я погибала в Риме в вечном ожидании писем и телефонных звонков от мужа, находящегося в Малайзии, — вспоминает Мерсье, — и, не выдержав разлуки, изменила ему с Медисоном». В чем потом мужу и призналась.
Однажды утром в 1963 году в доме Мишель раздался телефонный звонок. Актрису приглашали на пробы в картину «Анжелика, маркиза ангелов». Мерсье, только что прочитавшая серию романов Анн и Сержа Голон, просто грезила этой героиней и увлеченно взялась за работу. Она еще не подозревала, насколько судьбоносной станет для нее эта роль. «Съемки проходили энергично, но сумбурно, — рассказывает она. — Я падала с ног от усталости, по несколько раз на дню меняла костюмы и репертуар». Робер Оссейн, ее партнер по фильму, с которым Мерсье создала одну из самых романтических пар в кино, был великодушен и любезен. Впрочем, у него были привычки, о которых Мерсье потом много раз будет со смехом вспоминать: например, он панически боялся заболеть и все время остерегался всякой заразы и микробов. Он прекрасно держался в седле, но перед камерой упрямо гарцевал на деревянном муляже лошади. После выхода первой же картины Мишель проснулась знаменитой. Миллионы мужчин грезили о ней, и столько же женщин мечтали о такой же любви. Вскоре у Мишель появился еще один повод поверить в то, что она буквально сводит мужчин с ума: у Андре Смагги начались проблемы с психикой. Он устраивал ей скандалы, ругал ее роли. Главным камнем преткновения была, конечно же, «Анжелика» — по словам Смагги, не фильм, а глупость.
Они расстались, Смагги был помещен в клинику. Их развели в результате тяжелого и вялотекущего судебного процесса, на котором Мерсье взяла всю вину на себя и оставила Смагги все имущество. Ей было 23, на экране она казалась роковой женщиной, к ногам которой поклонники бросали все, что она пожелает. А на деле у актрисы Мерсье опять не было ни счастья, ни денег. И в памяти все время всплывали слова, услышанные в детстве: «Тебе никогда не стать хорошей женой и матерью».
Пустоту в ее сердце занял фармацевт и автогонщик Клод Бурийо — именно он некогда позвонил Мерсье по просьбе продюсера «Анжелики» Франсиса Кона и пригласил на пробы. Мишель нравилась Клоду давно, и все это время он ждал, пока она станет свободной. Мишель не была восторженно влюблена в Клода, как в предыдущих своих мужчин. Но как лекарство от сердечных ран роман с Бурийо работал.
Но и их брак вскоре затрещал по швам тоже из-за своего рода сумасшествия, но уже на почве ревности. Клод явился на съемки картины «Наши мужья» и закатил сцену ревности Мишель и ее партнеру Жан-Клоду Бриали. Несмотря на то, что красавчик Бриали был нетрадиционной сексуальной ориентации и пытался обратить скандал в шутку, угомонить Бурийо удалось лишь коллективными усилиями всей съемочной группы.
Между супругами происходило заметное охлаждение. Мерсье окунулась в работу и уехала в США, чтобы пристроить свой сценарий и попробовать себя в качестве продюсера. При этом она по-прежнему оставалась верной мужу, который жил за ее счет и постоянно изменял. «Вынудив меня уехать, он возвратился в Париж, где вел распутную жизнь, приводя своих подружек в мою постель и садясь за руль голубого «феррари», который я ему подарила, — с горечью писала она. — Позже я поняла, что он запланировал нашу встречу, чтобы прибрать к рукам мое имущество».
После ее возвращения из США они с трудом выносили друг друга еще несколько месяцев. «Положение усугубилось, когда я заметила, что он снимает деньги с моих счетов и переводит в свой банк, — вспоминает она. — Тогда я решила поставить точку в наших отношениях. Побросав все вещи мужа в мешки для мусора, я дала ему час, чтобы убраться из моей квартиры и из моей жизни». Будучи опустошенной, Мерсье еще все-таки надеялась, что в ее жизни будут настоящая любовь, брак, семья, дети. Но не подозревала, что самое страшное еще впереди.
С Адриеном Мишель познакомилась в Женеве. Он был младше ее на 8 лет, но покорял своей опытностью. Адриен родился в Румынии, учился в Швейцарии и теперь занимался множеством дел по всему миру. При этом он был по-детски искренен и даже наивен. Сразу все о себе рассказал: у него двое детей — мальчик и еще мальчик, мать которых, его жена, умерла, а недавно он и сам проходил лечение в связи с небольшой опухолью мозга. Он и Мишель быстро поняли, что нашли друг друга. Адриен подарил ей «роллс-ройс» белого цвета — о таком она мечтала с детства, потому что на нем до войны ездил ее дед. «Эта машина ассоциировалась в моем сознании с чувством прибежища и безопасности, — говорит Мерсье. — Я всегда связывала ее с появлением прекрасного принца в моей жизни».
Мишель быстро подружилась с детьми Адриена и начала их воспитывать, впервые почувствовав себя матерью и женой, хоть и не официально. Адриен попросил об одном: бросить карьеру актрисы. И она для него это сделала. Как только Мишель показалось, что она обрела свой кусочек счастья, беда снова настигла ее. Адриен стал жаловаться на головную боль, а результаты обследования потребовали химиотерапии и хирургического вмешательства. Адриен попал в больницу, Мишель спала в палате с ним рядом на столике для массажа. Свои последние дни Адриен провел почти в беспамятстве, Мишель кормила его с помощью зонда и пыталась успокоить детей. Мерсье и Адриен не были расписаны, поэтому она знала, что не может ни на что претендовать. «В ту ночь, когда его не стало, я бродила по городу и не могла найти дорогу домой. Мне было наплевать, что я лишилась денег, драгоценностей и белого «роллс-ройса». В голове не укладывалось, что я никогда больше не увижу этого чудесного человека, вновь вдохнувшего в меня жизнь и любовь».
После смерти Адриена Мерсье вернулась в Париж и не могла прийти в себя, пока не вернулась к работе. Посадила себя на жесткую диету и ушла с головой в новый спектакль под символичным для ее жизни названием «Ва-банк». «Во мне боролись страх и желание выжить», — говорила она.
Но пьеса была неудачной, как и роли в кино, которые доставались Мерсье после ее возвращения на экран. Последней, перед очередным перерывом, растянувшемся на 14 лет, была роль в «Джин-тоник», которую сама Мерсье описывала так: «Я только и делала, что перемещалась по экрану справа налево и наоборот».
Зато не проходила популярность Анжелики. Эта роль преследовала Мерсье на протяжении всей жизни. Мишель очень быстро поняла, насколько долго и безуспешно она находилась в поисках своего счастья, как и ее героиня. Она так же отказала шаху, как Анжелика — султану, подобно ей в полной мере ощутила коварство и малодушие мужчин. Ждала первого мужа на яхте, как ее «неукротимая» героиня на галере… «Я не могла с благоговением думать о той, что захватила и отравила всю мою жизнь», — признавалась актриса в книге мемуаров «Я не Анжелика».
Но на смену раздражению приходила ностальгия по той погоне за счастьем, в которой постоянно находилась Анжелика де Пейрак и периодически Мишель Мерсье. Она снова начинала мечтать о продолжении. Так было и раньше — каждый раз, подписывая новый контракт, Мерсье полностью отдавала себе отчет в том, что очередное появление в образе Анжелики может стать фатальным для ее карьеры, — она так и останется актрисой одной роли. «Я не сомневалась, что, соглашаясь вновь играть Анжелику — существо, созданное для роскоши и счастья, — я скачусь в самую преисподнюю». Так и случилось. Но Мерсье старалась не роптать на киносудьбу. «Я горжусь тем, что была одной из первых драматических актрис Франции, которая стала сниматься на итальянских киностудиях. Я открыла целую эпоху. Это было в конце 50-х годов, когда зародилась мода на производство совместных исторических фильмов в Европе и ни одна французская актриса еще не участвовала в этом процессе, — говорит она. — Я горжусь и тем, что никогда не спала с продюсером, никогда не была любовницей крупного финансового воротилы, который помог бы мне получить ту или иную роль». Хотя чувства разочарования и нереализованной мечты были хорошо ей знакомы.
В очередной раз это случилось, когда Робер Оссейн решил ставить спектакль по мотивам «Анжелики». Графа Жоффрея де Пейрака он играл сам, а на роль Анжелики начался поиск новой актрисы. Ежедневно список претенденток пополнялся новыми именами. Фигурировали Беатрис Далль, Эммануэль Беар и другие. «Я не верю ни одной актрисе, которая не реагирует на то, что более молодая соперница встанет на ее место и сыграет ее роль в римейке», — писала Мерсье. Она злилась, что Оссейн так легко разбивает их экранную пару и будет играть с другой актрисой (роль получила Сесиль Буа. — Прим. ред.). «Мне хотелось свернуть шею Роберу. Подвесить его за ноги, отрезать ему уши, поджарить его на медленном огне, — злилась Мишель, но на смену гневу пришла благодарность к Оссейну и примирение с собой. — Раздосадованная при мысли, что Анжелика ускользает от меня, я наконец поняла, что она стала моей частью».
Мишель было лестно узнать, что Анжелика стала культовым персонажем по всей Европе, а во время визита в Москву, выходя из гостиницы «Украина», она каждый раз обнаруживала своих поклонников, спавших прямо на тротуаре: «У них были цветы, завернутые в газету».
В личной жизни тоже не было просвета. Хотя за ней продолжали ухаживать богатые и властные мужчины «голубых кровей». Отвергнутые пытались строить козни, что в очередной раз напоминало Мишель о ее схожести с Анжеликой. Но принцу Никола Бокомпаньи Лудовизи, умолявшему Мерсье бросить сцену и уехать вместе с ним, повезло больше других: «Мне было уже сорок пять лет, а я все еще верила в Санта-Клауса и в прекрасного принца», — вспоминает актриса. Она уехала с Никола, но не была уверена, любовь ли это. К тому же принц тоже вдруг стал ревновать. «Создавалось впечатление, будто он хотел изолировать меня от всего света, ему, похоже, не нравилось, когда ко мне приходили друзья», — рассказывает она. Закончилось все тем, что избранник практически выставил Мерсье из дома, но она не очень-то тому сопротивлялась и уехала даже с радостью.
Мерсье вновь нашла в себе силы вернуться в кино. Она по-прежнему снимается, но не так много, как раньше. Ее приглашают в жюри кинофестивалей, и ей по-прежнему приходят письма от поклонников. Она покинула Париж и теперь живет в скромной квартирке в одном из районов Канна, называемом Калифорнией. Из ее окна открывается роскошный вид на море. Здесь практически круглый год солнечная погода, а зеленые пальмы подпирают синее небо. Мишель не боится одиночества: «Я просто стараюсь больше никого не подпускать к себе близко, — говорит она. — Слишком много было в моей жизни предательств и измен. Мужчины, которые меня любили, забрали все — и сердце, и деньги. Они не оставили мне ничего. Поэтому, как говорится, лучше быть одной, чем вместе с кем попало».
Захарьев Андрей
© Gala Биография
© Gala Биография
